Проректор РАНХиГС Андрей Марголин: «Я смотрю на нашу экономику со сдержанным оптимизмом»
В самом конце весны Алтайский филиал Российской академии народного хозяйства и государственной службы посетил проректор РАНХиГС, доктор экономических наук, профессор Андрей Марголин. Известный российский экономист является руководителем магистерской программы по направлению «Финансы и кредит». 26 и 27 мая Андрей Маркович провел очередные научно-практические семинары для магистров и ряд мероприятий для сотрудников и студентов академии.
Наш разговор состоялся накануне открытой лекции Андрея Марголина «Формирование благоприятного инвестиционного климата – необходимое условие устойчивого развития экономики региона».
* * *
– Давайте сразу с глобальной темы, Андрей Маркович! Как бы вы оценили нынешнее состояние российской экономики? Мы достигли дна или снизу еще постучат?
– Когда-то министр иностранных дел Российской империи Александр Михайлович Горчаков сказал: «Россия сосредотачивается». Я бы так и оценил состояние нашей экономики. В массовом сознании преобладают достаточно пессимистические оценки, но я бы предложил посмотреть на происходящее со сдержанным оптимизмом. В экономике накопились приличные денежные средства. Центральный банк оценивает в 1,7 триллиона рублей относительно свободные деньги банковской системы. Прибыль предприятий в целом выросла. По Чехову, если на стене висит ружье, рано или поздно оно должно выстрелить. И деньги, о которых мы ведем речь, все-таки должны стать источником реализации различных инвестиционных проектов, способствующих повышению конкурентоспособности и конкретных компаний, и отечественной экономики в целом. А у государства есть возможности поддержать инвестиционную активность различными инструментами, часть из которых уже апробирована. Поэтому, как мне кажется, предпосылки для оживления экономики созданы.
– Насколько успешно идет процесс импортозамещения? Он не окажется в итоге очередной шумной кампанией, о которой через пару лет и вспоминать-то будет неловко?
– Очень содержательный вопрос, на который десять разных людей ответят по-разному. В моем понимании, мы наконец-то осознали, что рассчитывать нужно на самих себя. Идея импортозамещения овладела умами многих людей, которые принимают решения. Есть успешные проекты импортозамещения в несырьевых отраслях экономики. Каждый из нас может легко прочитать о целой серии успешных проектов, подтверждающих сказанное. Это и ориентированные на экспорт производства автоприцепов и уникальных гидромолотов, способных дробить камни и пробивать твердые породы в труднодоступных местах, и создание систем резервного копирования и хранения информации, и многое другое. Здесь мы видим не просто импортозамещение, а товары и услуги, отличающиеся конкурентоспособностью на внешних рынках. Конечно, хочется, чтобы таких примеров было больше. Но радует то, что они уже есть. Факт их появления означает, что люди, разработавшие данные проекты и внедрившие их, поверили в долгосрочную перспективу. Это очень серьезный момент!
Теперь о том, что мешает процессу импортозамещения. Многие продолжают жить краткосрочными горизонтами планирования. Тот, кто мыслит перспективами на один-два года, конечно же, никакими импортозамещающими проектами заниматься не станет. Как помочь таким предпринимателям? Выскажу, возможно, непопулярную идею. Мы все время говорим, что санкции отменят завтра, послезавтра, через полгода, через год. А предприниматели слушают и думают: «Действительно, отменят. В отношении Ирана же отменили. И с Кубы их сняли. А вместе с санкциями отменят и контрсанкции. Стоит ли мне в таком случае вкладываться в долгосрочные проекты? После отмены контрсанкций здесь опять появятся крупнейшие зарубежные компании, к конкуренции с которыми я просто не успею подготовиться. Надо подождать». Поэтому можно предложить авторам санкций такой подход: «Не мы начали первыми. Поэтому, когда бы вы не свернули ваши санкции, свои контрсанкции мы автоматически не отменим (или отменим избирательно). Произойдет это через два года». Вот тогда у наших предпринимателей появится двухгодичный горизонт планирования, и они с большей охотой будут вкладываться в долгосрочные проекты.
Еще одно узкое место – процентные ставки. Конечно, они высоковаты. Сейчас одна из самых острых дискуссий ведется по поводу того, должно ли государство напечатать деньги и отдать их бизнесу по низкой ставке. Думаю, к необеспеченной эмиссии прибегать не надо и есть уверенность, что ее никто не допустит. Но можно опереться на те механизмы, которые себя уже хорошо зарекомендовали. Допустим, Фонд развития промышленности, где кредиты даются всего под 5 процентов годовых, реализовал несколько интересных проектов. Если руководители Фонда доказали, что умеют с умом использовать средства в размере 60 миллиардов рублей, давайте увеличим эту сумму в пять раз. Давайте расширим то, что уже работает. То же самое можно сказать про практику проектного финансирования. Здесь кредиты даются под 11,5 процентов годовых, но сам этот механизм предполагает определенную эмиссию со стороны ЦБ, поскольку он рефинансирует банки в рамках программы проектного финансирования под 9 процентов. Давайте подумаем о расширении программы проектного финансирования и не будем бояться эмиссии при использовании тех механизмов, которые уже доказали свою жизнеспособность. Это мощный стимул для дальнейшего развития импортозамещения. Есть и другие решения. Например, заключение специальных инвестиционных контрактов, постепенно набирающее обороты. Или так называемые офсетные сделки, которые способствуют увеличению локализации различных производств на территории России. Как видите, у нас есть много действенных инструментов, где инфляционные риски минимальны.
* * *
– У вас немало постов в общественных организациях. К примеру, вы входите в Президиум Московской Торгово-промышленной палаты. Насколько внимательно власти прислушаются к мнению ученых, в частности экономистов? Нет такого ощущения, что все наши бесконечные общественные советы - всего лишь фиговый листок для определенной категории наших чиновников?
– На мой взгляд, такие структуры нужны. Например, Московская торгово-промышленная палата работает в тесной связи с исполнительной и законодательной властями столицы и это дает позитивный результат. Наверное, всегда есть основания сказать, что роль общественных советов недостаточна, что к ним не очень прислушиваются, но, что мне кажется очень важным, они являются важным инструментом укрепления доверия между государством, бизнесом и гражданским обществом.
– Вы сказали про доверие населения. То есть, еще и поэтому – наряду с рядом других факторов – наша страна в тридцатые годы сделала в экономике мощный рывок вперед? Народ в тот момент поверил большевикам по поводу «светлого будущего».
– Народ поверил в притягательную идею социальной справедливости. Эта идея будет жить вечно, несмотря на скептическое к ней отношение, в концентрированном виде выраженное любимым мною Омаром Хайямом:
«В этом мире не вырастет правды побег
Справедливость не правила миром вовек.
Не считай, что изменишь течение жизни.
За подрубленный сук не держись, человек!»
Но, если мы всерьез хотим поднимать уровень доверия населения к власти и бизнесу, то должны очень серьезно подойти к решению проблемы социального неравенства. Чем выше это неравенство, тем сложнее будут идти экономические реформы. Идея введения так называемого «партмаксимума», конечно, непопулярна, но мне она кажется здравой. Если ты работаешь в престижной госкомпании, то должен иметь высокую, но все же ограниченную зарплату. Не должно быть такого, чтобы уровень зарплаты топ-менеджеров госкомпаний в сотни раз превышал среднюю зарплату по стране – на доверие в этом случае рассчитывать сложно. Различные государственные программы и другие важные документы разрабатываются и реализуются, как правило, теми, кто в этой жизни состоялся, кто обладает необходимыми квалификацией и компетенциями. Но все это разрабатывается для повышения качества жизни большинства населения страны. Большинство же может поверить в то, что в этих документах написано, а может и не поверить. Если люди знают, что их уровень доходов отстает от аналогичных показателей руководителей компаний, в которых они работают, в сотни раз, велика вероятность, что они вспомнят Станиславского и скажут: «Не верю».
Поэтому необходимы не только качественный экономический рост и новые хорошо оплачиваемые рабочие места, но и изменение менталитета тех, кто считает, что мир крутится вокруг них и можно позволить себе все. Из этого правда не следует, что нужно завтра же возвращать прогрессивную шкалу подоходного налога. Потому что, как только мы введем прогрессивную шкалу, ее нужно будет администрировать. И есть риск, что расходы на это администрирование превысят дополнительные поступления. Практика показала, что в нашей стране эффективно работают простые механизмы сбора налогов, аналогичные применяемой плоской шкале подоходного налога. Поэтому сначала лучше потренироваться на введении дополнительных налогов на сверхпотребление, например, покупок элитной недвижимости.
– Недавно нам было объявлено о мозговом штурме ведущих экономистов страны. Вы верите в то, что крупным ученым удастся договориться и родить в спорах истину? И более того – правительство возьмет их рекомендации и выполнит до конца? У нас ведь в России испокон веков ничего не доводилось до конца.
– Я бы в данном случае обратил внимание на то, кто проводит и модерирует эти мозговые штурмы. Если в необходимости реализации тех или иных подходов будет убежден президент страны, дальше все пойдет гораздо проще. Мне кажется, Владимиру Владимировичу Путину самому хочется до конца понять, как действовать в этой непростой ситуации. Ни у кого нет готовых и единственно верных ответов. То, что мозговой штурм организуется, очень хорошо. Нужно выслушать людей с разными взглядами. У нас зачастую проблему вообще не хотят обсуждать по существу. По принципу «Существуют два мнения: мое и неправильное». Полагаю, мозговой штурм на таком высоком уровне – сигнал для всей страны, и на разных уровнях тоже пройдут аналогичные обсуждения по локальным проблемам. Не надо находиться в своей скорлупе, обратитесь за советом к профессиональному сообществу, обсудите все как следует – вот что по сути предлагает наш президент.
– Насколько влиятельно и едино ваше профессиональное сообщество?
– Есть профессиональная шутка: «Один профессор другому никогда не сдаст даже зачет». Наше сообщество, безусловно, не является единым. Но знаете, когда я пришел работать в академию в 1993 году, у нас на кафедре работали очень разные люди. Помню профессора Алексея Федоровича Румянцева, который, к сожалению, ушел из жизни несколько лет назад. Алексей Федорович в военное время участвовал в эвакуации нашей промышленности за Урал, с 1965 по 1985 годы работал главным редактором союзного еженедельника «Экономическая газета», был убежденным коммунистом. И в то же самое время, к примеру, на кафедре работал Борис Домненко, яркий представитель Чикагской экономической школы. Разные взгляды и убеждения нам совершенно не мешали общаться, обсуждать проблемы и с уважением выслушивать другие точки зрения.
* * *
– В 1993 году вы защитили докторскую диссертацию по теме «Эффективность инвестиций в реконструкцию производства при переходе к рынку». Какие выводы были сделаны в той диссертации?
– Она была написана на примере реконструкции гидромелиоративных систем в бассейне Волги. В то время как раз активно обсуждались вопросы переброски стоков северных рек в Каспийское море. По сути, в диссертации говорилось о том, что не надо заниматься переброской, тратить на это огромные деньги, да еще с неясными экологическими последствиями. И что есть существенные резервы повышения эффективности использования водных ресурсов. Писать ту диссертацию было интересно. Как мне кажется, вопросы обоснования инвестиционных решений в природоэксплуатирующих отраслях экономики, никогда не утратят актуальности.
– Если бы вам предложили сейчас дописать к этой диссертации еще одну главу, чтобы вы добавили?
– 2017-й объявлен Годом экологии. К сожалению, наша экологическая культура находится если не в эмбриональном состоянии, то близко к нему. Это не может не беспокоить. Посмотрите, что Всемирный банк пишет о рисках глобальной экономики: из пяти ключевых рисков три имеют экологическую природу. Проблема тех же водных ресурсов находится на одном из первых мест. Экологическое воспитание, эколого-экономическое обоснование проектов – очень важные на сегодняшний день проблемы, требующие своего решения. С момента написания диссертации прошло больше двух десятков лет, надеюсь, что мои знания в этой области стали поглубже, и я бы, наверное, написал главу про методологию учета экологических последствий реализации различных проектов.
– В вашем досье в разделе «Повышение квалификации и переподготовка» значится: 1995 г. – «Опыт государственного регулирования экономики», Германия; 1996 г. – «Разработка и реализация целевых государственных программ», Великобритания; 1998 г. – «Инновационная политика государства», Бельгия. Насколько полезными оказались те стажировки? В девяностые годы казалось иногда, что западные «учителя» считали россиян чуть ли не за безграмотных туземцев, иногда откровенные банальности выдавали за важнейшую информацию.
– Моя самая первая стажировка в 1995 году проходила в рамках некоего ликбеза. Было время первых рыночных реформ, и считалось, что мы, россияне, вообще об этом ничего не знаем. Сейчас немножко смешно вспоминать, что и как нам рассказывали. Мне казалось, что зарубежные партнеры недооценивают уровень нашей подготовки и считают себя чуть ли не миссионерами. Последующие стажировки, например, по управлению государственными программами, были более содержательными. Были и курсы по переговорному процессу, которые проходили в США. Они мне многое дали, пользу принесли несомненную. Методику переговоров по интересам я реально использую и в повседневной жизни, и в педагогической практике.
– Недавно произошло резкое сокращение ВАКовских журналов. Насколько оправдана такая оптимизация?
– Профессиональному сообществу было очевидно, что ВАКовских журналов стало слишком много и многие из них совсем не отвечали современным требованиям. В этом отношении деятельность по оптимизации можно считать своевременной. Есть и другие направления работы по улучшению качества диссертаций, получившие развитие в последнее время. Например, массовая проверка диссертаций на плагиат – это плюс или минус? Конечно же, плюс! Диссертации, основанные на плагиате, ведут к профессиональной деградации. К сожалению, в том числе и из-за массового распространения Интернета, качество написания текстов диссертаций сильно упало. И хорошо, что сейчас русскому языку уделяется большое внимание, хотя, может быть, с этим процессом мы немного опоздали.
* * *
– Вы работаете в академии с 1993 года. Какие этапы пережил ваш вуз за эти годы? В чем уникальность РАНХиГС?
– Конечно, за эти годы многое в академии поменялось. Когда я пришел, она была заточена на подготовку специалистов в сфере госуправления. Сейчас у РАНХиГС уже четыре ключевые сферы деятельности, чем, кстати, наша академия совершенно точно уникальна. Это и классическое высшее образование. Это и школа госуправления, где проходят переподготовку и повышение квалификации большое количество чиновников. Это и ведущая в стране бизнес-школа. Это и экспертно-аналитический центр правительства РФ. Зайдите на сайт РАНХиГС – там постоянно выставляются доклады по анализу экономической ситуации, социальной проблематике. Во всех этих областях академия занимает ведущие позиции в российском образовании и науке.
– Ваши впечатления от Алтайского филиала?
– Мне здесь очень нравится. Чувствую, что нахожусь на одной волне с руководством филиала. Мне по душе работающая здесь команда. Она подходит к своей работе неформально. Для этих людей важен не отчет, а качественно сделанная работа. Поверьте, это дорогого стоит. Есть простой критерий оценки качества руководства организацией. Нужно выяснить, коллектив боится руководителя или коллектив боится за руководителя? В Алтайском филиале мы имеем второй случай. Руководство печется о коллективе и студентах, думает о том, что будет завтра. А коллектив и студенты отвечают руководству взаимностью. Студенты в этом филиале не безразличные, живые. Поэтому я и прилетаю в Барнаул с интересом, несмотря на не самую близкую дорогу.
Беседу вел Сергей ВИНОКУРОВ
