Большое интервью с бывшим Генеральным прокурором России Юрием Скуратовым
В рамках проекта «Секреты профессии» юридического факультета Алтайского филиала РАНХиГС заведующий кафедрой конституционного и международного права Екатерина Казьмина встречается с ведущими юристами страны – людьми не только знающими, но и интересными. В одном из выпусков проекта состоялась встреча с экс-Генеральным прокурором РФ, доктором юридических наук, профессором Юрий Ильичом Скуратовым.
-Юрий Ильич, расскажите, пожалуйста, с чем сейчас связана Ваша деятельность?
-В настоящий момент я возглавляю две кафедры - кафедру государственно-правовых дисциплин в Российском государственном социальном университете, где мы с Вами и познакомились, а также кафедру национальной безопасности в Российском государственном университете нефти и газа имени И.М. Губкина, кроме того я возглавляю Фонд «Правовые технологии XXI века», которому недавно исполнилось 20 лет, что нетипично для нашей российской истории. Кроме того, я возглавляю Центр сотрудничества со странами Азиатско-Тихоокеанского региона на базе Бурятского государственного университета, которому в свое время давал путевку в жизнь, помогал его создавать и курировал юридический факультет. Ну, и масса других занятий: пишу книги, не только научные, но и популярные, руковожу аспирантами... Без дела не сижу.
-Радостно это слышать. Как Вы пришли в юридическую профессию? Вы из Бурятии, из Улан-Удэ, а учились в одной из ведущих юридических школ и того периода, и сейчас – в Уральской школе права, и конституционного права в частности. Как так сложилось, что Вы из Улан-Удэ приехали в Свердловск и отправились в юридический путь?
-Можно сказать о том, что я с юного возраста интересовался профессией юриста, прежде всего благодаря своей легендарной бабушке, которая 50 лет работала вахтером в прокуратуре Республики Бурятия, и я часто приходил к ней на дежурство и знаком был со многими прокурорскими работниками. Я неплохо играл в шахматы, и они охотно со мной вступали в борьбу. Я имел положительный баланс всегда в этих матчах по той причине, что прошел хорошую школу в местном дворце пионеров. И вот периодически я просился на выезды, на происшествия, иногда они меня брали с собой, так и сложилась любовь к юридической профессии, прежде всего, к прокурорской, следственной, которая переросла в желание поступить в юридический институт. Поскольку самым авторитетным и значимым в Сибири и на Урале был Свердловский юридический институт, у меня не было сомнений, куда поступать. И вот, к своему счастью, я оказался именно там, в Свердловске, и очень благодарен судьбе, что сделал правильный выбор. Я, наверное, счастливый человек, потому что работаю и занимаюсь любимым делом, ведь масса людей, просто зарабатывающих себе на жизнь своей профессиональной деятельностью, а я работаю в свое удовольствие до сих пор.
-Какой аспект юридической профессии наиболее привлекателен? Что определяет эту любовь?
-Прежде всего, ее уникальность, ведь юридическая профессия имеет дело с самой жизнью во всех многообразных формах ее проявления. Ведь право регулирует как сложнейшие политические, международные отношения, где на первый план выходит сущность государства, его внешняя политика, так и очень тонкие отношения, семейные, например. И настоящий юрист, который владеет искусством познания этих отношений, он воспринимает самые разные грани жизни и передает их. Кстати, Вы совершенно верно отметили, что юристу некогда скучать, жизнь меняется, меняется законодательство, знания нуждаются в постоянном обновлении. И все это создает эффект движущегося велосипедиста - стоит остановиться, ты упадешь, движение закончится, поэтому и с этой точки зрения работа интересна. Те, кто выбрал эту профессию и сделал этот выбор от души, тот никогда по жизни не проиграет и будет заниматься с удовольствием до конца дней этим ремеслом.
-Несмотря на то, что Вы обозначили в качестве ключевого интереса деятельность прокуратуры, Ваши первые шаги и первые успехи состоялись в конституционном праве. Что произошло в стенах института? Полагаю, что это было связано и с учителями, которые встретились на Вашем пути.
-Как всегда, сыграл роль личностный фактор. Дело в том, что на первом курсе обучения лекции по конституционному праву (ранее, оно называлось советским государственным правом) читал заведующий кафедрой, профессор Юрий Григорьевич Судницын, который вызвал у меня интерес с точки зрения личности, он свободно владел немецким языком, читал лекции в Университете Гумбольдта, много поездил по миру, он имел фундаментальную подготовку. Одновременно в Уральском университете профессор Ю.Г. Судницын читал лекции по курсу «Философия национальных отношений», кафедра специализировалась как раз в сфере национально-государственного устройства и национальных отношений. Личность этого человека меня влекла, нравилась манера чтения лекций, я потом ее пытался копировать, став преподавателем, я пошел в научный кружок, где провел все годы обучения, был старостой кружка, затем возглавлял научное студенческое общество всего института. А еще этот предмет мне нравился своим теоретическим зарядом, он как никакой близок к общей теории государства и права, множество аспектов исключительно теоретического плана. В этом предмете мы видим сочетание практики (часть разделов тесно связана с жизнью – вопросы гражданства, например, местного самоуправления) и в то же время в нем уживаются и концепция конституционного строя, народного и национального суверенитета. В этом предмете всегда есть выбор - если нравится конкретика, можешь идти и заниматься ею, а можно углубиться в теоретическую проблематику. Этим меня как исследователя и увлекло конституционное право.
- Развивая Вашу мысль, хочу призвать студентов вступать в научные студенческие кружки, заниматься наукой с первого дня в университете. Наука – это именно то, что помогает расширить свои представления о праве и сформировать аналитические навыки, которые очень пригодятся в будущем в работе юриста. Это важно и ценно. Юрий Ильич, Вас окружали выдающиеся ученые, педагоги, кроме Юрия Григорьевича Судницына, мы их знаем только по книгам, а Вам довелось учиться и работать вместе с ними. Можете немного рассказать о них?
-Я никогда не забуду имени первого своего экзаменатора, который сыграл большую роль в выборе моей научной карьеры. Это проректор по научной работе, профессор Семенов Владимир Михайлович. Он принимал экзамен по «Организации суда и прокуратуры в СССР», он был одним из крупнейших специалистов в этой области. И так сложилось, что в первые полгода учебы на первом курсе, даже будучи студентом дневной формы обучения, я работал на стройке (мы строили общежития), но при этом старался успеть приготовиться к экзаменам. Так вот, в процессе сдачи экзамена после первого вопроса он озвучил дополнительный вопрос – вопрос, связанный с различиями отраслей прокурорского надзора, с их спецификой. Я ответил, он поставил отличную отметку и сказал: «Молодой человек, идите в науку. У Вас ясное, выверенное юридическое мышление». И с его легкой руки, а ведь это проректор по науке, с которым в дальнейшем мы взаимодействовали по линии студенческого научного сообщества, я увлекся наукой. Поэтому, конечно, он сыграл в моем становлении значительную роль. Безусловно, одним из своих учителей я считаю профессора Сергея Сергеевича Алексеева - это легенда нашей юриспруденции, один из лидеров, лауреат Государственной премии, член-корреспондент Академии наук, возглавлял Комитет Съезда народных депутатов по законодательству и правопорядку. Он один из реальных авторов Конституции России 1993 года. Сергей Сергеевич, конечно, глыба. Меня восхищало, как его кафедра Теории государства и права выстроила работу своего студенческого кружка, на этот кружок ходили все, не только студенты, но и преподаватели, вся кафедра - доценты, профессора, начинающие преподаватели. И в этом конгломерате, плавильном котле, варились все. Кружок представлял собой семинар высочайшего уровня. Безусловно, я не могу не вспомнить имя Геннадия Владимировича Игнатенко, крупнейшего международника, Заслуженного деятеля науки. После довольно раннего ухода Ю.Г. Судницына именно Г.В. Игнатенко был редактором моих книг, помогал по диссертации. Очень трогательно, что его последнее оппонирование состоялось в МГИМО на защите моей дочери Скуратовой Александры Юрьевны. Конечно, я не могу не вспомнить таких известных ученых, которые преподавали в нашем институте, как профессор Октябрь Алексеевич Красавчиков, один из цивилистов мирового уровня, чей учебник высоко котировался, его дочь Лариса Красавчикова в настоящий момент является судьей Конституционного Суда Российской Федерации. Преподавал у нас и профессор Ковалев Митрофан Иванович, автор многочисленных учебников, вся страна училась по учебникам уголовного права М.И. Ковалева. У нас преподавал недавно ушедший Чиркин Вениамин Евгеньевич – главный научный сотрудник Института государства и права Российской Академии наук. К счастью, у меня было очень много достойных учителей.
-Одно удовольствие слышать, как Вы отзываетесь о своих учителях. Не буду скрывать, что для меня таким учителем являетесь Вы. Вы выступали научным руководителем и наставником по кандидатской диссертации и продолжаете со мной взаимодействовать. Это для меня всегда большая поддержка, очень ценно иметь таких учителей. И те имена, что называете Вы, они звучат и сейчас, и по их учебникам мы учились и продолжаем к ним обращаться. Юрий Ильич, Вы все-таки остались в научной среде по окончании вуза и достаточно долго были в науке. Почему так случилось? Не тянуло в практическую деятельность?
-Наука идет всегда рядом с практикой, и тот факт, что я рос на кафедре, занимался научной деятельностью, не означает оторванность от практики, которая всегда была рядом. Прежде всего я был сначала заместителем декана заочного факультета, потом стал деканом государственно-правового факультета, потом деканом судебно-прокурорского факультета. Мы очень активно сотрудничали с органами власти Свердловской области, проводили очень интересные конференции, например, посвященные роли трудовых коллективов в конституционном праве, конференции, посвященные развитию местного самоуправления (по сути оно и тогда было, оно не началось только с 1993 года), поэтому все шло рядом и неотрывно. Голое теоретизирование мало кому интересно, хотя есть знаменитая формула, известная и нашим студентам, о том, что нет ничего практичнее, чем хорошая теория. Но любой исследователь правовой проблематики должен заниматься обобщением практики, ее изучением, предпринимать попытки нахождения каких-либо закономерностей, в объяснении которых нужны усилия науки.
-Все-таки был в Вашей жизни период, когда Вы не то чтобы совсем оставили науку, но несколько отошли от нее. Это период работы в Генеральной прокуратуре. Здесь же совсем иные качества потребовалось проявить, не те, что необходимы в работе в академической среде? Чего, как Вам показалось, в первую очередь, на тот момент не хватало?
-Дело в том, что мой процесс вхождения в прокурорскую профессию был поэтапным. Я сперва в течение трех лет возглавлял Научно-исследовательский институт Генеральной прокуратуры, был членом коллегии Прокуратуры. Я как раз вошел в прокурорскую практику с позиции науки. Конечно, для меня очень серьезной проблемой был тот факт, что мой жизненный путь не был так тесно связан с деятельностью органов прокуратуры, за исключением бурятского периода в детстве, когда я играл в шахматы. Поэтому главная задача стояла в том, чтобы изучить практику. Один из моих коллег, Михаил Борисович Катышев правильно говорит: «Юрий Ильич не сразу стал Генеральным прокурором». Я очень долго работал над собой в плане познания прокурорской практики, чтобы понимать, что необходимо в первую очередь, чтобы понять, в каком направлении выстроить аппарат, на что обратить внимание. Генеральная прокуратура – штаб прокурорской системы, и от того, насколько в правильном направлении ты ведешь эту гвардию, зависит успех ее работы. Конечно, специфика в том, что прокурорская система – централизованная система. И если этой системой рационально, разумно, целенаправленно осуществлять грамотное руководство, то эта система будет и тебя преумножать многократно, но если ты неправильно ею руководишь, то она становится беспомощной, т.к элементов саморегулирования в ней мало. Поэтому руководство этой системой требует очень бережного и серьезного отношения к тому, чтобы не было резких, непонятных движений. Года полтора я работал на износ, приезжал к 8 утра, а заканчивал работу в 23.00, но я сумел восполнить эти пробелы, сумел то, что люди делали за 10-15 лет, познать за два года. И, конечно, я уже чувствовал себя уверенно при проведении совещаний по расследованию конкретных дел, по обобщению практики, при проведении коллегии. Сотрудники почувствовали, что эту материю я уже понимаю, и я всегда старался соединять научные знания и практику.
-Признайтесь, пожалуйста, играя в шахматы в детстве с сотрудниками прокуратуры, видели ли себя Генеральным прокурором?
-Ну, нет, конечно. Это было бы с моей стороны, наверное, наивно. Но между тем, как говорится, «всяк солдат носит в ранце маршальский жезл». Наверное, все же какие-то амбиции были, иначе без этого бы ничего не получилось.
-Юрий Ильич, и в аудитории в качестве преподавателя, но особенно, когда Вы оказались в роли Генерального прокурора, один из наиболее полезных навыков – навык публичного выступления. Безусловно, в Генеральной прокуратуре выступления окрашены иной тональностью, чем в студенческой аудитории. Как Вы считаете, это неотъемлемый навык хорошего юриста или без него можно обойтись?
-Как Вы знаете, профессия юриста – публичная профессия, и без навыков хорошей правильной устной речи, без убедительных аргументов хороший юрист немыслим. Можно, конечно, как-то просидеть и «попротирать штаны» в аппарате, писать какие-то бумаги, но это, наверное, все же не тот вариант, что видят для себя большинство студентов. Поэтому одна из задач педагогов в юридическом вузе – научить правильно говорить, грамотно говорить, чтобы человек не бубнил себе под нос, чтобы его речь была интересной. Конечно, кое-что предопределено природными данными, но в значительной степени, это качество приобретаемое, которое приходит, прежде всего, через практику. Не случайно нам преподавали Основы судебной речи, Основы ораторского искусства, мы, конечно, как Цицерон в рот камешки не клали, но, тем не менее, эти предметы изучали и через практику нарабатывали навыки выступлений. Я считаю, что надо этому учить молодых юристов обязательно. Сейчас в силу разных причин дистанционное обучение становится популярным, но если ты хочешь получить настоящую юридическую профессию, ты должен работать с преподавателем, тебя преподаватель должен слушать на семинарских занятиях. Твои же коллеги, ребята-студенты, могут отмечать твои ошибки, слова-паразиты, пробелы в выступлениях, это процесс коллективного творчества, но он очень важен для специалиста.
-Вы выступали в различных органах и организациях, и в российских, и в международных, и в зарубежных. Какая аудитория для Вас была самой сложной, какая ситуация для выступления была тяжелой? С точки зрения профессиональной, в каких условиях наиболее сложно выстраивать и демонстрировать свою позицию и строить аргументацию?
-Самая сложная аудитория – это равнодушная аудитория, которая не желает тебя слушать, а самая приятная аудитория должна соответствовать определенным качествам, в первую очередь, это аудитория профессионалов, которые понимают, о чем ты говоришь, и заинтересованные в том, что ты говоришь, люди. Конечно, мне приходилось выступать в разных качествах, я был и участником Конституционного Совещания 1993 года по разработке и принятию Конституции, много раз довелось выступать на заседаниях Совета Федерации, Государственной Думы, на Пленумах Верховного Суда и т.д. Наиболее сложный вид выступления – это судебные речи, речи в процессе, ведь там нужно сочетать и ораторские данные, чтобы чувствовать и убедить присяжных или суд, профессиональные знания, вносить эмоциональные составляющие, иметь навыки психологического плана, потому что на разные аудитории должны быть составлены разного типа речи. Конечно, думаю, что это дается, прежде всего, практикой, но при этом повторяю, что сложнее всего выступать среди профессионалов, которые каждую твою ошибочку подметят, и это гораздо ответственнее.
-Вы затронули судебные выступления. Какое вспоминается как самое успешное, захватывающее, интересное? Возможно, тяжелое, но интересное.
-У меня так получалось, что в судебных процессах как прокурору мало довелось выступить, для меня наиболее сложными были выступления в Совете Федерации, когда рассматривались вопросы, связанные с моей отставкой. Здесь, конечно, выступления, которые были тяжелыми, но в то же время значимыми. И то обстоятельство, что Совет Федерации освободил меня от этой должности только по моему желанию, по моей просьбе, с пятого захода, это говорит о том, что я неплохо выступал и сумел убедить в том, в чем сам был убежден.
-Мы поговорили о навыке выступления, об адаптивности, когда необходимо и подстраиваться под жизненные обстоятельства, под аудиторию, в которой ты оказываешься, при этом сохраняя себя, свою позицию. А какие навыки еще необходимы юристу?
-Наша профессия очень многогранна и, работая на практике, ты все время должен учиться и приобретать и расширять свой багаж с точки зрения знаний, навыков, умений. Это постоянный процесс. Тот, кто преподает геометрию, либо формальную логику может один раз изучить все вопросы, касающиеся предмета, и преподавать 40 лет, юристу так не выкрутиться. На мой взгляд, сейчас важны два аспекта для юриста, во-первых, понимать, что право – это не псевдоюридическая казуистика, не какие-то фрагменты закона, нормы, а право своей основой имеет справедливость и здравый смысл. Я читаю порой судебные решения, даже серьезных органов, и удивляюсь, что люди забывают, что дела необходимо решать по справедливости, по здравому смыслу. В чем сила права? Вы помните, что на Руси право отождествлялось с понятием правды. Россия была представлена как государство правды, в отличие от западной концепции – концепции правового государства. Что это означает? То, что в основе норм, законов должна быть справедливость. Тогда и сила законов будет иной, не будет отчуждения народа от закона, не будет такого большого количества случаев девиантного, отклоняющегося поведения. К сожалению, иногда в нашем современном учебном процессе эти вещи забываются. Во-вторых, сложность юридической профессии состоит в том, что ты не только должен понимать, что ты прав, но и должен уметь отстоять свою правоту, ты должен проявить силу воли, когда ты за эту правду, этот закон борешься. Далеко не всегда современный юрист может эту волю и твердость проявить, а без этого закон не будет жить. Если мы, юристы, не будем этого требовать от себя, чего же ждать от обычного гражданина, далекого от правовой сферы.
-Преподавая конституционное право, мы, конечно, надеемся, что воплощением справедливости должна быть Конституция Российской Федерации. Часто на практике мы сталкиваемся с тем, что в случае обращения к нормам Конституции в суде, а тем более к нормам международного права, суд игнорирует такие отсылки, «возвращая к делу». Как Вам кажется, ситуация меняется в настоящий момент? Влечет ли за собой повышение интереса к Конституции Российской Федерации проходящая в настоящий момент конституционная реформа? Как влияют на правосознание все процессы, происходящие во взаимоотношениях с международным сообществом? В этом году отметили юбилей со дня принятия Устава Организации Объединенных Наций, и этот акт, и многие другие являются высоко значимыми достижениями мирового сообщества. Как менять ситуацию в практике, чтобы такие акты не игнорировались, а становились основой правоприменительной деятельности?
-Для этого должны быть и концептуальные предпосылки. При всем уважении к советскому периоду, мы все же понимали, что Конституция являлась актом в большей степени политическим, декларативным, таким своеобразным памятником правовой культуры, но не непосредственно действующим правом. Сейчас мы исходим из того, что Конституция является непосредственно действующей, и в реализации этой концепции очень большая роль принадлежит Конституционному Суду, при всех недостатках в его работе, которые заметны невооруженным взглядом, он очень многое сделал для того, чтобы показать, что это реально действующее право. Что это означает? Если раньше мы знали, что пока не будет принят какой-то закон, конкретизирующий какую-то норму (например, как это было в вопросе о замене воинской службы альтернативной гражданской службой), норма Конституции не действует. На самом деле конструкция такова, что независимо от того, есть ли конкретизирующий закон, норма Конституции должна прямо применяться, и эта идеология все же постепенно внедряется в нашем сознании. Конечно, очень трудно она идет, такие случаи встречаются, но я вижу, что многие решения судов общей юрисдикции основаны на Конституции, содержат в себе прямые ссылки на нормы Конституции, на нормы международного права. Конечно, такая реакция судей, о которой Вы говорите, свидетельствует о непрофессионализме судей, общий уровень правовой культуры такого судьи не отвечает занимаемой должности. Судья – это квинтэссенция юридической профессии, поэтому такие случаи достойны сожаления, но чем чаще мы сами будем ссылаться на нормы Конституции, на нормы международного права, тем быстрее она станет неотъемлемой частью нашей правовой системы и нашей правовой культуры, что очень важно.
-Юрий Ильич, Вы продолжаете заниматься исследованиями в области конституционного права, какая конституционно-правовая проблематика сейчас привлекает Вас больше всего?
-В течение жизни я занимался разными вопросами: начинал с суверенитета народа, с самоуправления народа. Впоследствии при работе в ФСБ я изучал проблематику государственной границы, занимался вопросами собраний и т.д. Сейчас я увлекся конституционным наследием евразийцев. Евразийское учение уникально, оно было создано русскими учеными в эмиграции, в 20-30 гг. прошлого века. Сейчас евразийство вызывает колоссальный интерес в силу того, что оно стало геополитической концепцией, доктриной России, но там дело не только в геополитике. Когда я стал этим наследием заниматься, пришел к выводу о том, что по сути существует «евразийский конституционализм», этот термин скоро появится в опубликованных моих работах. Я считаю, что значительная часть евразийского наследия связана с их видением Конституции, конституционного процесса, структурой конституции, расположением материала, содержательной ее частью. Если раньше этими проблемами занимались теоретики права, историки права, то я первый из государствоведов обобщил эти исследования с точки зрения конституционного права. Мне открылось много интересного. И достаточно много евразийцы писали и о категории «народ», исследованной Вами, Екатерина, в диссертации. В частности, такими вопросами занимался профессор Н.Н. Алексеев. Возможно, стоит возобновить работу в этом ключе. Вообще, наука может иметь место только там, где есть интерес, если нет интереса, то ты это делаешь по принуждению, ничего из этого не выйдет. Только интерес движет науку.
-Совершенно согласна с Вами. В начале своего пути я тоже ввязалась в совершенно иную тему, но впоследствии пришла к Вам с сообщением о том, что я хочу писать на тему «Народ как субъект конституционного права России». Вы взяли паузу, подумали и сказали: «Ну, давай». Я думаю, что если бы я осталась с прежней темой, то до конца и не дошла бы. Студентам всегда говорю о том, что для того, чтобы зайти до конца, важно получить удовольствие от процесса и от результата, которого Вы достигнете, иначе, мы измучаемся оба.
-Юрий Ильич, Вы назвали судейскую профессию квинтэссенцией юридической профессии. Хотелось ли Вам когда-то быть судьей?
-Ну (смеется)… Я все же отдал предпочтение прокурорской профессии. Я считаю, что она хоть и чуть менее важна, но не в значительной степени. Наша прокуратура российская уникальная, в мире нет такой модели, подобные модели существовали в странах бывшего СССР, восточно-европейского блока, она не сравнится ни с одной из моделей в зарубежных странах в силу многообразия функций. Например, общий надзор – направление, вызывающее зависть в тех же США, позволяющее осуществлять тотальный, универсальный надзор за соблюдением законности. Я ничуть не жалею, что отдавал предпочтение прокурорской работе. А что касается судьи, то я всегда поддерживал, когда сотрудники прокуратуры шли работать в суд, одобрял, что из сотрудников такого серьезного органа формировался судейский корпус. Но при всем уважении к судьям, у меня самого такого желания не возникало, я немного поработал в качестве третейского судьи, возглавлял в свое время Всероссийскую организацию арбитров и третейских судей, так что я примерил на себя такую роль в этом органе.
-Как Вам кажется, а если бы не поступили на юрфак, что бы было? Если не юристом, то кем бы Вы стали?
-Я в свое время все-таки стоял перед выбором. В школе у меня очень хорошо шла химия, я ею интересовался, участвовал в олимпиадах, показывал хорошие результаты. У меня возникала мысль поступить на химический факультет Новосибирского государственного университета, но все же юриспруденция пересилила. В общем, мог бы стать химиком, возможно, изобрел бы новый элемент, но без дела бы не остался бы.
-Я понимаю, что юридический путь был непростым. Были и взлеты, и падения, и тяжелые удары он Вам приготовил. Были ли моменты, когда казалось, что зря ввязался в юриспруденцию, хотелось все отправить «к черту», махнуть рукой?
-Нет, если я и размышлял, то ругал не профессию, а себя. За те ошибки, которые совершал на этом пути. И вообще, суметь проанализировать, сделать выводы из ошибок – это тоже важная часть нашей профессии. Не искать виноватого на стороне, не винить несовершенство закона, как это часто бывает, не ругать судей, а прежде всего, нужно разобраться со своими собственными ошибками, упущениями, недоработками. Тогда это будет конструктивный подход и это станет элементом Вашего роста, профессионального и человеческого.
-Можете ли рассказать о какой-то совершенной Вами значимой ошибке, которая Вас вывела на новый уровень?
- Я хочу сказать, что я допускал кадровые ошибки, и очень серьезные. Некоторые назначения, поскольку ранее я по Конституции и по Федеральному закону назначал прокуроров субъектов и иных прокуроров, были неудачными, ошибочными. Я ошибся с некоторыми назначениями своих заместителей. Эти кадровые ошибки самые серьезные, поскольку прокурорская профессия связана со многими соблазнами, а назначение человека, который может пойти по пути отступления от закона, по коррупционной линии, – колоссальный удар по всей прокурорской системе и в конечном итоге по руководителю, что обусловлено централизацией прокуратуры. Поэтому мои самые серьезные ошибки – кадровые. А остальные ошибки были поправимы и не так опасны.
-А что считаете самым большим успехом? Или, может, он еще впереди?
- Считаю самым большим успехом уважение людей, мнение профессионалов, которые уважают прокуратуру того периода, в который я ею руководил. Это высказывание слышал от многих, не только от желавших сделать мне комплимент. Тогда прокуратура была вполне здоровым звеном в государственном механизме, тогда она не знала фактов тотальной коррупции, как в иные периоды. Она имела возможность сказать «нет» руководителям самого высокого уровня. Сейчас трудно даже представить такое. Были и чисто юридические успехи - когда я стал бороться с коррумпированной системой, я одним из первых сумел обжаловать возбуждение уголовного дела, одной из первых была удачная жалоба на необоснованное продление сроков при расследовании уголовного дела, даже сейчас очень мало таких случаев. Ну, и я один из первых выиграл процесс в Европейском Суде по правам человека, когда доказал, что исключение меня из списка кандидатов в Государственную Думу явилось произволом властей, и это все тоже было достаточно сложно.
-Вы правы в том, что многие ценят период Вашего нахождения на должности Генерального прокурора, но Вы были неоднократно оценены и за другие достижения. И званий у Вас достаточно много, и в свое время Вы были самым молодым доктором юридических наук во всем Советском Союзе. Какое из этих достижений значимо?
-И все-таки я повторюсь – уважение коллег. Его не купишь ни за какие деньги, никакие государственные награды не добавят уважения к Вам. Этому есть достаточно много подтверждений в реальности. Я также горжусь некоторыми своими книгами, в частности, комментарий к Уголовному кодексу под моей редакцией выдержал пять редакций. И практики говорили, что это один из лучших комментариев, по нему принимались решения следователями, прокурорами, в Китае он был издан многомиллионным тиражом. Но при всем при этом основные успехи еще впереди, в этом я убежден, буду работать как можно дольше.
-Какую профессиональную мечту можете озвучить, чтобы не сглазить?
-Я хочу, чтобы в нашей стране господствовало уважение к закону, к Конституции, к справедливости. И над этим необходимо всем работать. Не только юристам, но и рядовым гражданам. Обязательно законодателю, т.к. многие законы вызывают удивление. Важно соблюдение законов теми людьми, за которыми мы особенно наблюдаем. Считаю важным, чтобы соблюдение права стало нормой нашей жизни. Это самая большая моя мечта.
Справка: Юрий Ильич Скуратов, академик РАЕН, заслуженный юрист Российской Федерации, действительный государственный советник юстиции Российской Федерации, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации. С 24 октября 1995 года по 19 апреля 2000 года Юрий Ильич занимал пост Генерального прокурора России. Кандидат в Президенты на выборах 2000 года. Заведующий кафедрой государственно-правовых дисциплин Российского государственного социального университета. Президент Фонда «Правовые технологии в XXI веке». Один из ведущих ученых в области конституционного права, автор многочисленных монографий и публикаций, руководитель десятков диссертаций на соискание ученой степени кандидата и доктора юридических наук. Профессиональный и жизненный путь Юрия Ильича отличается и сложностями, и высокими достижениями в юридической науке и практике.
